Можно долго рассуждать, есть жизнь на свалке. Но стоит оказаться на городской свалке в р-не д. Дубеи, как понимаешь, что жизнь есть и здесь. В этом году можно отмечать круглую дату - 40-летие существования свалки. Владелец полигона - коммунальное заготовительное предприятие «Экокомплекс». В Солигорском районе размещается около 45 полигонов твердых коммунальных отходов. Дубейская свалка – самая крупная, многие годы она питает, одевает и служит местом заработка для нескольких десятков человек.
Огромной социальной проблемой в наше время стало большое количество бездомных,
или, как их называют, людей «без определенного места жительства». Обитатели свалки в представлении общества – это бомжи, нищие, убогие, опустившиеся на социальное дно граждане.
В этом время года на свалке страшная грязь. Дойти по проезженной дороге к месту сброса мусора даже в резиновых сапогах практически невозможно. Попадают люди на свалку в основном по двум причинам: либо человек почему-то (скорее всего это психические отклонения) не может не бродяжничать, что-то непреодолимо тянет его на свободу, либо человек становится бомжом по какой-то объективной причине. Истории похожи: неблагодарные дети, инвалидность, водка…
В данный момент на свалке постоянно живет лишь одна женщина, за 11 лет она даже обзавелась собственным скромным жильем – картонным шалашом, успела похоронить несколько мужей и сойтись с новым молодым сожителем. Несколько раз к ней приезжал сын, уговаривая вернуться домой, но мать отказывалась. Попытки милиции вернуть женщину к нормальной жизни также оказались безуспешными. Отправили ее в Рогачев - город, где женщина прописана и имеет квартиру. Но она вернулась автостопом на родную свалку, которую уже давно считает своим домом. Только вот стен у дома нет. 
- Вы сейчас с ней вряд ли поговорите, - говорит сторож. - Обед уже, она обычно пьяна в это время. Запила Манька, которую неделю «не просыхает». Остальные приходят с утра, когда привозят мусор. Их очень много - из деревень близлежащих, из города. Вся территория свалки поделена, у каждого свой «участок». Собирают металл, бутылки, пластик. А еще приходит дедушка, который ищет только хлеб. Многие пьют, да и как не запить от такой жизни?
Проваливаясь, неуверенно шагаю по долине огромного мусорохранилища. Под ногами груды пластмассы, перемешанной с бумагой, бутылками, отходами и зимними шапками. Чего здесь только нет - и матрасы, вывезенные из детской больницы, и картонные коробки, и сломанное кресло, и почти новый абажур.
Обветренные почерневшие лица, спутанные волосы, грязная дурнопахнущая одежда. Вокруг расставлены мешки с бутылками, у деревьев – велосипеды. Жизнь на свалке идет по своим законам, и события здесь не сопоставимы с жизнью обычного общества. Это другой мир с собственными традициями, своей системой ценностей, своим языком. И конечно – со своими проблемами.
- Можно с вами поговорить? – обращаюсь к группе людей, недоверчиво меня осматривающих. - Хотела бы узнать о ваших проблемах, - кроме этой фразы больше ничего на ум не приходит.
- А у нас нет проблем! – грубовато отвечает молодой человек. Вспоминаю, что у таких людей существует два способа «защиты»: игнорирование общества, часто показное, либо эпатаж («какими вы нас хотите видеть, такими мы и будем»). Единственный способ сохранить остатки самоуважения – это отгородиться от окружающего мира. – У нас все хорошо, никаких проблем! – громко повторяет мужчина.
Его перебивает женщина, по всему видно - лидер группы: «Тихо ты! Нет у него проблем! Проблем много…»
Наша беседа завязывается. Люди обступают меня, говорят наперебой. На мой вопрос что они находят на свалке и попадаются ли деньги, утомленные лица оживляются:
- Да, однажды приезжали люди на машинах, 3 дня ездили, мишку плюшевого искали. Оказалось, жена в мишку деньги спрятала, 7000 евро собрала тайком от благоверного, а муж по пьяни мишку возьми да и выбрось. Ходили тут, опустив головы, но после бульдозера никакого мишку уже не найдешь. Ой, много находим, украшения, деньги… Как-то сумочку нашли, а в ней 90 тысяч и 300 долларов.
Рассказчица толкает молодого мужчину в бок: «А расскажи про свой паспорт».
Парень смеется:
- Да-а-а, было дело. Украли у меня около года назад паспорт, восстанавливать его я не захотел, мне итак неплохо живется. Разбираем машину, вижу какой-то документ и кричу: «Посмотрите, что там за физиономия на фотке». Оказалось – знакомая физиономия, моя. И паспорт мой. Такое и нарочно не придумаешь.
Постепенно в разговоре переходим к образу их жизни, касаемся наболевших тем. В финансовом плане эти люди поддерживают себя сбором и сдачей тары, пригодной для вторичной переработки (стеклянные, пластиковые бутылки, алюминиевые банки). Как правило, сборщики объединены в сообщества, внутри которых существует определённая иерархия и разделение труда. Эти люди перебирают весь тот мусор, который каждое утро свозят в определенное место «мусоровозки». На балансе коммунальных предприятий находится более 1000 размещенных в городе контейнеров для раздельного сбора отходов и 50 контейнеров размещено в населенных пунктах района. 
- Сбор мусора – это труд, тяжкий труд. Вот, посмотрите на мои руки. И никогда не думайте, что все просто.
- А вы давно здесь? - интересуюсь у рассказчицы. На опухшем лице просматриваются миловидные когда-то черты.
- Года 2 уже. Как сюда попала? Всю жизнь за мужем жила, никогда не работала, умер муж, а куда мне деваться. Кому я нужна, даже медкомиссию пройти не могу – заражение крови у меня. Вот так и живу, так и зарабатываю. Гибкий график, удобно. Коммунальные услуги оплачиваю, зятю с кредитом помогаю, еще и дочку поддерживаю материально.
- Мы ведь на свалке не живем, - вступает в разговор женщина постарше, - у меня собственная квартира в Солигорске. Так что же я – бомж разве? Да вы пройдете мимо меня в городе и не узнаете даже, я ведь не в этой одежде буду. Бомжи, они милостыню в городе просят, а мы здесь на жизнь зарабатываем. Подойдет ко мне в городе бомж, дай рубль, говорит. Я ему: «На свалку иди, копейка будет». Так не хотят ведь, им проще с протянутой рукой сидеть, на бутылку собирать.
У «свалочников» в домах у знакомых, в Дубеях, каждый хранит чистую одежду. Утром люди одевают «рабочую» форму, а после расчета переодеваются и едут домой. «Свалочники» хорошо знают друг друга, новичков принимают без эксцессов. Среди «постоянных» на свалке орудуют человек 25.
Интересуюсь, не увеличилось ли количество сборщиков в связи с кризисом. В ответ слышу, что действительно новичков стало больше.
- Напишите о наших проблемах, может, хоть вы поможете. Дело в том, что сбором и переработкой вторсырья в городе занимается «Экокомплекс». Но они вдруг перестали принимать пластиковые бутылки. А пластик – это же наш основной источник дохода. Обещали начать прием в марте, а ведь уже апрель на календаре. Пластик ведь не гниет. Видели бы вы, как на свалке пластиковые бутылки кучами одна на другую утрамбовываются. А кому их собирать, если «Экокомплекс» не принимает.
 Cрок разложения в естественных условиях апельсиновой и банановой кожуры, бумаги составляет полгода. Шерстяные изделия могут разлагаться до 5 лет, сигаретные окурки – до 12 лет. Пластиковая тара практически не разлагается, стекло разлагается через миллион лет. |
- Да, - поддерживает ее молодой человек. – Мы ведь очень помогаем в этом плане, свалку очищаем. Приезжали как-то работники «Экокомплекса», сами пластик собирали. Так сколько же они соберут? И мешка за день не будет. И их зарплата от этого не зависит.
Мы просили, чтобы нас оформили официально, пусть хоть какой-то стаж идет, пенсия ведь не за горами. Никакого ответа не получили. А сами [«Экокомплекс»] планы на нас строят. В прошлом году заняли первое место по сбору пластика, наверняка получили большую премию. А мы – дешевая рабочая сила, но помогаем эффективнее бороться с загрязнением окружающей среды.
Стеклотару у людей принимают многие организации, да только за копейки. Один человек когда-то сам был таким же сборщиком стекла и пластика, а теперь даже сделал бизнес на этом деле: за мешок бутылок платит 5 тысяч рублей, когда он реально стоит 15. Ведь посуду «свалочники» сдают грязную, потому и расценки такие низкие. Т.е., отмыв стеклянные бутылки, с одного мешка на чужом тяжелом труде «бизнесмен» имеет 10 тысяч рублей. Но люди и 5 тысячам рады.
- Я, например, только бутылки собираю, - говорит бомж Ванька. - Пластиком в основном женщины занимаются. Если бутылка дорогая, то везу ее в город, здесь за нее 50 рублей дадут, а в городе 320 заплатят. Копейки, конечно, но если усердно работать, тысяч 15-20 в день можно получить. А на пластике больше.
- На свалку мы ходим каждый день, как на работу, - дополняет его рассказ женщина, представившаяся Тамарой. - Только по воскресеньям мусор не вывозят, да и по субботам мало. После праздников обычно привозят груды бутылок и пластика. И тогда народу на свалке – тьма...
- А вы по какой причине здесь? Можно ведь в деревню поехать, домик дадут, работа будет, - недоумеваю я. Женщине на вид не больше пятидесяти.
- Я и поехала в деревню, не нашла в городе работу. Обращалась к председателю колхоза по поводу трудоустройства. Вы думаете, если бы у меня была хоть какая-нибудь работа, ходила бы я на свалку? Практически все собиратели ушли бы, имея зарплату в 400-500 тысяч.
Никто не представляет, как тяжело на свалке. В любую погоду - ветер, дождь, снег, град - нужно разбирать мусор, а иначе просто незачто жить. Нет у нас другого заработка. Я бы точно ушла, буду надеяться, что найдется для меня место в колхозе.
Мне становится страшно от осознания того, что у обитателей свалки нет даже надежды на лучшее будущее.
- На свалке пенсионеров много, - рассказывает один собиратель. – Здесь если по 15-20 тысяч в день зарабатывать (а в лучшие дни можно и на 30 разбогатеть), за месяц выходит тысяч 300-400. Получается хорошая прибавка к мизерной пенсии. А деревенские жители отходами со свалки могут все хозяйство накормить - столько хлеба и еды выбрасывается.
…Все разошлись, со мной остались лишь трое «свалочников». Один похоже ждал своей очереди рассказать свою историю. Правильная, грамотная речь не соотносилась с бомжеватым видом. Представился просто - Вова.
- Я вот, стыдно сказать, с высшим образованием, инженер, секретарь райкома партии в прошлом, – шокирует меня Вова. – Был даже директором сельского Дома культуры, работал в строительстве.
Не платил жене алименты и сдуру выписался из нашей малосемейки. А жилье тогда как раз стало резко дорожать. И хотел бы устроиться на работу, да без прописки не берут. Я хороший специалист, с удовольствием пошел бы работать. Мне 1,5 млн не нужно, и 700 тысяч хватило бы, к сервелату я непривыкший…
В поведении общества часто просматривается гордость за то, что мы «не такие». Создается ощущение, что попавший в сложные условия человек просто перестает существовать: об него можно споткнуться и не заметить. Но, столкнувшись с бедой лицом к лицу, понимаю – бездомные ничем не отличаются от обычных людей, просто в жизни этим людям повезло меньше. И – поверьте - не стоит говорить, что они сами виноваты, пьют, не работают, опустились до такой жизни. Жизнь убеждает, что пока не испытал ситуацию на своей шкуре, неправильно осуждать другого человека.
- Слышали, что комплекс по переработке твердых бытовых отходов будут строить, в д. Дубеи, кажется. – сообщает напоследок мой собеседник. - Еще бы металлолом сдавать, ведь это немалые деньги. Да нас к нему работники полигона не подпускают, сами сдают. Металл даже на свалку не везут, на въезде сгружают. – После этих слов вспоминаю дорогую видеокамеру возле шлагбаума и понимаю ее предназначение.
Потухшие глаза, в которых лишь безысходность... Покидаю свалку с чувством собственной ничтожности, ненужности и бессильности. Для меня проведенное на свалке время стало лишь шоковой терапией, а для них - это вся жизнь. Жизнь, которая бьется и здесь, не менее активно, чем в центре города. Бьется, как может, из последних сил…