Прошел три фронта, обезвредил сотни мин, но лишился пальцев в мирное время. История сапера Николая Сойко

Сколько лет он выписывает "Народную газету", точно сказать Николай Леонтьевич не может. Но что не меньше десяти лет – в том нисколько не сомневается. И теперь в свои восемьдесят "с хвостиком" стремится прочитать ее от корки до корки. Ибо считает газету эту разноплановой, строгой, объективной и интересной. В чем при случае убеждает и соседей. Которые, как правило, верят ветерану. Ибо знают, что в годы Великой Отечественной он был сапером. А им ошибаться запрещено категорически...

Рядовому Николаю Сойко пришлось со своим батальоном воевать на Первом, потом - на Третьем Белорусском, наконец – на Первом Украинском фронтах - там, где в предверии наступления наших войск работы саперам было особенно много. Причем, разминировали хитроумные гитлеровские системы чаще всего ночью, чтобы не привлекать внимания врага. Николай Сойко все приказы выполнял точно, в срок. И если живым-здоровым спустя два года после Победы демобилизировался, родил с Ольгой Гавриловной, воспитал двоих сыновей, значит не совершил ни одной профессиональной ошибки. Хотя как-то в ходе только одного боя дважды находился на волоске от смерти.

Это было возле Кенигсберга. Город и его окрестности агонизирующий Гитлер пытался превратить в неприступную крепость, в свой последний оплот. Судите сами... На небольшой территории с мощнейшей системой укреплений укрывались 580 тысяч солдат и офицеров, 200 тысяч фольксштурмистов. В их распоряжении было 8200 орудий и минометов, 700 танков и штурмовых орудий, более полутысячи самолетов. На подступах – густо нашпигованные смертоносным металлом минные поля. Которые в большие январские морозы предстояло разминировать Николаю Сойко и его товарищам.

Однажды ночью они приступили к своей привычной работе. Николай успел обезвредить только пару мин, как вдруг их обнаружили гитлеровцы. В небо взвились ракеты, место работы саперов начали вспахивать вражеские снаряды, мины. Да так плотно, что невозможно было поднять голову. После очередного взрыва вскрикнул и затих сосед слева, не стало товарища справа... Как ни пытался вжаться в промерзшую землю Николай, рядом взорвавшаяся мина оглушила, отключила его сознание.

Очнулся, пришел в себя полузасыпанный сапер спустя несколько часов. Артиллерийский и минометный налет давно окончился, на переднем крае стояла тишина. Зато в голове контуженого Николая все гудело, звенело... Надо было пробираться к своим. И, тяжело поднявшись, он поковылял в темноту.

Шел с частыми остановками очень долго. До тех пор, пока не услышал:

- Стой, кто идет!
- Да свои, - вяло ответил рядовой Сойко.
- Так все дезертиры говорят, - послышалась неожиданная реплика.

Оказывается, в темноте Николай миновал передовую и напоролся на пост заградительного отряда. Который, выполняя сталинский приказ "Ни шагу назад!", должен был отлавливать отступающих, убегающих с фронта. И судьба попавших в его руки, как правило, была печальной. Во фронтовой сумятице долго с ними не разбирались.

- Документы...

А какие документы у рядового сапера, работающего у врага под носом? И над головой рядового Сойко начали сгущаться тучи. На его счастье, вскоре мимо проходил их батальон. И командиры смогли целым, невредимым вернуть в строй одного из своих лучших саперов...

После Кенигсберга рядовой Сойко наводил переправы, разминировал дороги и поля в районе Берлина. Николай Леонтьевич и сейчас отчетливо помнит ликование солдат, сержантов, офицеров после падения вражеской столицы. Но долго праздновать это событие саперам не пришлось. Их срочно загрузили в автомашины и повезли в Чехословакию - в Праге фашисты все еще отчаянно сопротивлялись. Действительно, когда саперы прибыли в указанный район, там трещали автоматные очереди, пуляли из винтовок и ракетниц. Но уже - в честь Победы. Это было 9 мая.

Но трех пальцев на правой руке Николай Сойко все же лишился. Уже в шахте Подмосковья - он всегда оказывался на передовой, там где труднее. А когда начали создавать шахты на земле белорусской, переехал в Солигорск...

Но вспоминать о потере пальцев Николай Леонтьевич не сильно любит. Надо же! Прошел три фронта, обезвредил сотни мин, имеет такие знаковые медали, как "За взятие Кенигсберга", "За взятие Берлина", несколько благодарностей Верховного главнокомандующего товарища Сталина... И вдруг до боли обидная оплошность в угольном забое. На мирном фронте...

Владимир Быченя
Фото Николая Ильющица