17 сентября 2024 года в Беларуси отмечают День народного единства. Вспомним ключевые моменты этого исторического события. Официально отмечают его в современной Беларуси четвёртый год подряд. С особым почтением к этому дню относятся жители тех деревень, которых непосредственно это коснулось. В частности, речь о деревне Морочь Солигорского района, а также агрогородке Ленин соседнего, Житковичского, района. О чём вспоминают сельчане?
Напомним, после подписания Рижского мирного договора к Польше присоединилась западная Беларусь – отошла почти половина этнической территории.
Граница между двумя разделенными частями Беларуси проходила, в том числе, и по территории Солигорского района – по реке Морочь. Свидетельством разделения служат названия двух деревень: Советская Морочь и Западная Морочь.
23 августа 1939 года между Германией и Советским Союзом был заключён договор о ненападении.
1 сентября 1939 года войска фашистской Германии вторглись на территорию Польши, развязав Вторую Мировую войну. Над населением Западной Беларуси нависла угроза немецкой оккупации. И тогда советское правительство приняло решение взять его под защиту.
17 сентября 1939 года навстречу германским войскам выдвинулась Красная армия. Войска перешли польскую границу и вступили на территорию Западной Беларуси и Украины.
Именно эта дата стала исторической благодаря воссоединению Западной Беларуси и Советской Белоруссии в составе БССР.
Праздник в этот день отмечался до 1949 года, а затем стал "фигурой умолчания" с оглядкой на социалистическую Польшу.
17 сентября 2021 года в Беларуси впервые отметили праздник День народного единства.
Деревня Морочь Солигорского района
“Тяжелее всего давалась разлука с близкими”
– Да, граница проходила вон там по речке. Там ещё другая деревня есть Советская Морочь. Мои родители жили здесь, а бабушка с дедушкой – в Советской Морочи. Тут были поляки. Жилось тяжело. На родном языке нельзя было разговаривать – если услышат нашу речь, сразу избивали – могли просто ногой в живот ударить, а могли и палкой бить. Все должны были учить польский язык. Иначе никак. Детей тоже заставляли переназывать. Степаном назвать было нельзя, только Стефан.
Тяжелее всего давалась разлука с близкими. Ходить к ним нам было нельзя. Мы могли выбираться к границе только ночью, чтобы передать посылку и коротко, шёпотом переговорить с родными. И не дай Бог попасться, иначе это грозило избиением, а то и смертью, – рассказывает жительница деревни Морочь.
“За людей нас не считали”
– Моя мама с бабушкой рассказывали, что мы были для них людьми второго сорта. Относились соответственно. Поляки могли делать всё, что угодно, а пожаловаться было некому. Вроде и не пленные, но в то же время несвободные. Уже не белорусы, но и не поляки. Так, что-то среднее.
Когда пришла Красная армия, встречали радостно. Для нас всех это означало, что у нас снова будет Родина, свой язык и своя земля.
“Мы больше не Западная Морочь”
– Для жителей деревни этот период был тяжёлым. Ни о каком светлом европейском будущем речи не шло. Была безнадёга, тоска по родным, чувство угнетённости и потерянности. Мы были никем. И прав у нас не было. С приходом наших солдат всё изменилось. Мы стали своими. Потом тяжёлые годы войны, много потерь, но мы белорусы. И не хотим быть Западной Морочью. Мы Морочь, и точка.
Агрогородок Ленин Житковичского района
“Этот праздник для нас особенно ценен”
– Дата 17 сентября для нас важна. У нас и улица есть, которая называется 17 сентября. Есть и памятник – открывали его всем агрогородком. Вот накануне было здесь большое мероприятие.
Доставалось и взрослым, и детям
– Мы знаем, что такое жить под поляками и что такое жить в Советском Союзе. Нам есть, что сравнивать. Сам я был совсем маленьким, лет пять мне было, но помню, что все радовались, когда наш Ленин освободили. Люди выходили на улицы, кричали ура – встречали солдат Красной армии. Сам я мало помню, что такое жизнь под Польшей. Больше по рассказам родителей. Запомнился только случай, как я маленький шёл к соседям, а на улице шёл поляк, оттолкнул меня так, что я упал, и сказал какое-то ругательство. Я не понял. Тогда он начал кричать, а потом сказал: свинское отродье. Я очень испугался, думал, что будет бить, но он пошёл дальше.
Так что доставалось всем: и взрослым, и детям.
До последнего дня бабушка вспоминала воссоединение с родными и плакала
– Хорошо, что начали этот праздник отмечать. А то ж душа болела, как можно, такой праздник и молчать? Мы его дома всегда отмечали: накрывали стол, собирались семьёй. Ведь наши родные были разделены. Казалось, Старобин не так далеко, но в то же время был таким недоступным. Вы только представьте, что испытывали близкие люди, которые не виделись годами, а потом встретились. Моя бабушка до последнего дня вспоминала эту встречу. И всегда плакала, когда рассказывала, как обняла своих сестру и брата, познакомилась с уже подросшими племянниками. Это дорогого стоит!
